Разведка и бой

До позднего вечера не смолкал шум и гам в лагере герцога Альбы, до позднего вечера сидел Ратмир под настилом фургона, слушал старого крыса, думал. Оказываеться беспорядок в испанском войске только кажущийся,- на самом деле лагерь, по своему устройству, подобен паутине,- по краям,- фургоны торговцев и маркитанток,- и прикрытие на случай внезапного нападения и «крепость на колесах»,- как ни хлипки передвижные лавочки, а от пуль прикроют, ближе к центру,- палатки солдат, а в самой середине лагеря, как паук в паутине, сидит в своем пышном шатре, под штандартом со львами и замком, сам герцог Альба. И нехитрый, вроде, порядок, а надежный,- к «командному пункту» незамеченным ни один человек пробраться не может,- если простые солдаты не заметят постороннего,- стража не пропустит. Впрочем, где человеку не пройти,- крыса прошмыгнет! А еще Ратик думал, что наверное, нет у человека более верного спутника ,чем обычная крыска,- на суше и на море, даже, вот как сейчас, в военном походе,- всюду она с ним. Причем не по принуждению, как, например, собака или лошадь,- а просто так, по доброй воле. Жалко, что человек чаще всего не дружит с этим зверьком, считает его противным и кровожадным,- ведь крысы, в сущности, очень похожи на людей, не внешне, конечно, а по образу жизни. Только, наверное, зверьки все-таки лучше, или, вернее, среди людей много таких, которые хуже любого нормального зверя.

Наконец шум снаружи смолк.

-Ну вот и все, крысочеловечек, можешь идти,- добродушно подтолкнул его старый крыс,- А знаешь, все не могу решить, хорошо это или плохо, что таких как ты,- больше нет.

-Наверное, плохо. Если бы все такими были, может быть люди с крысами подружились бы.

-Ты так думаешь?

-Конечно! Ведь почему люди не любят крыс?

-Не знаю… Думаю не могут простить, что мы их припасы едим.

-Ну и что? Скворцы или те же воробьи, к примеру,- тоже,- но человек их любит. По-моему все дело в том, что люди крыс не понимают, и поэтому,- боятся!

-А воробьев они что-же, по-твоему, понимают что-ли?

-А их и понимать нечего,- тварь простая, не умная.

-Может и так, но только друг с другом люди-то всегда говорить могут, однако же враждуют, воюют даже. Нет, Ратмир, думаю все не так просто. Ты, конечно, хороший, хоть как человек, хоть как крыса, вот тебе все вокруг тоже хорошими кажуться, а люди,- они разными бывают.

Ратмир вспомнил инквизиторов, пиратов с Темзы, а еще Машкиного отчима, который однажды взял и убил подаренного Ратиком его падчерице крысенка, и только вздохнул,- похоже старик прав.

Серой тенью прокрался Ратмир в центр лагеря. Вот и палатка герцога. Впрочем, какая там палатка,- передвижные хоромы,- на деревянном каркасе распялены пышные ковры, широкие полотнища расшитой ткани. Да и внутри,- дорогая мебель, золотая да серебрянная посуда. Мало того, сама хоромина внутри разделена такими же полотнищами на комнаты, похоже, славный защитнтник интересов Испании и Церкви предпочитает воевать со всем возможным комфортом. Осторожно принюхиваясь и прислушиваясь крысенок скользил из отсека в отсек. Полы были убраны пышными коврами, так, что даже чуткое крысиное ухо было бы не в состоянии услышать шагов, но у сторожкого зверька, кроме обычного слуха есть еще и вибриссы. Тонкие, гибкие и чувствительные, они постоянно легко касаются пола, и от них не скроются даже неслышимые колебания земли. Вот и Ратмир чувствовал,- в шатре еще кто-то есть, причем не только хозяин,- его булькающий храп мог бы услышать кто угодно, нет,- в шатре явно кто-то ходил. Вот шаги стали яснее,- значит этот "кто-то" приближался к Ратмиру. Крысенок спрятался за ковер, и как нельзя более вовремя. В комнату вошел низкорослый человечек в черной сутане.

-Так-так, посмотрим,- шептал он, подходя к столу,- Чем нас порадует наш дорогой герцог. Ага, это карты, ну они нас не интересуют, ага опять карты… Интересно, зачем ему столько, да еще одинаковых? А, вспомнил, это же его новая идея,- раздать по комплекту всем начальникам знамен. Глупо, очень глупо, солдат на войне должен слушать приказы, а не в карту смотреть… Нет, на столе ничего интересного. Так, а откуда в жаровне обрывки бымаги? Хорошо, не все сгорело!

Монах наклонился, подобрал несколько клочков, поднес к светильнику.

-Хорошо, что Альба распорядился, чтобы во всех комнетах постоянно горели лампады. Покушения боиться! Глупец, если нужно будет, мы тебя и так отправим к праотцам,- у Церкви оружия много,- не только меч, но и яд могут стать орудиями Божьего гнева. Так, прочитаем.

Монах беззвучно зашевелил губами:

-Доношу до Вашего сведения, что в городе Остенде, Святой Инквизиции удалось было задержать опасного чародея. Есть свидетели, что он мог превращаться в крысу, а также в Волка, последнее своими глазами видели отец Пауло и отец Петр, а также смиренный инок Бенедикт, писарь Святой Инквизиции. По его собственному утверждению, колдун не крещен, но никакой явной враждебности к Святой Церкви не проявил. После угрозы пытки, чародей оборотился волком и, выбив решетку на окне, исчез невесть куда.

Монашек немного промолчал, словно стараясь уяснить для себя прочитанное, потом хмыкнул, и спрятал обрывок за пазуху:

-Вот как, значит наш милый герцог подсылает шпионов даже к инквизиторам! Умно, но неосторожно. А я этот листочек пока припрячу, а при случае, буде надо,- пустим его в ход! Вряд ли королю, любимому сыну Святой Церкви понравится, если он узнает, что его наместник осмеливается следить за верными слугами Папы! А все-таки эти инквизиторы- доминиканцы,- глупцы. Если им и вправду удалось сцапать не важно колдуна или чародея, а хоть демона, который может превращаться в крысу и волка, да к тому же еще и не питает зла к Церкви, зачем нужно было стращать его пытками! Кретины,- воистину «Домини Канис»- Псы Господни, только рвать да кусать умеют! Эх попался бы мне этот оборотень, он бы послужил Святому Престолу, кто бы он не был,- хоть сам Антихрист!

Наконец монашек вышел из комнаты, и Ратмир подкрался к столу. Так, вот и карты. С пометками, причем много одинаковых. Вот и замечательно, значит если Ратик позаимствует один комплект,- хозяин сразу и не заметит. Ратмир стал мальчишкой, спрятал за пазуху свернутые в трубку листы толстой бумаги, и, крысенком, пустился в обратный путь. Как все-таки хорошо, что все, что удаеться спрятать за пазухой, Ратмир может перенести даже становясь зверьком, причем совершенно незаметно для окружающих! Уже не в первый раз выручает Ратика эта странная особенность его Таланта.

Вот и фура с петушком над оглоблей,- где-то здесь должен ждать его Гуго. А вот и он,- спит на охапке соломы под телегой.

-Эй Гуго вставай!

Соня с трудом разлепил глаза.

-Кто это? А, Ратмир…

-Ну, что удалось выяснить?

-Да не густо,- палатка герцога в центре лагеря, но к ней никого не подпускают. Я думаю, карт нам не добыть.

-Кому это «нам»?

-Как это кому? Мне и тебе!

-Тебе,- не знаю, а я раздобыл. На, держи!

Гуго удивленно посмотрел на странные, покрытые диковинными рисунками листы.

-И это все?

-А тебе мало?

-Нет, но я думал, что нам поручили что-то важное, а тут какие-то бумажки,- и все! Да в такие во всех лавках селедку заворачивают!

-Селедку? Ну ты даешь! Это же настоящие карты, да еще с пометками вражеского военоначальника! Им, если знать хочешь, цены в военное время нет!

-Ишь ты! А для чего они?

-Да ведь по ним все замыслы испацев прочесть можно!

Гуго еще раз посмотрел на карты:

-Нет, ничего не понимаю. Впрочем, я и в книге не очень-то хорошо читать умею, а уж эту карту…

-Ладно, тебе ее читать и не надо. Отдашь гезам, там есть люди, которые умеют карты разбирать. Ладно, спи…

Так, половина дела сделана, карты у Гуго, значит, нужно надеяться, передаст их повстанцам, а ему, Ратику, теперь время подумать как добраться до Зербрюгге, а уж там найти колдунью Беллу, тетку этой болтушки- Нелли. Проще всего, конечно, было бы напроситься в попутчики, но как представишь, что всю дорогу прийдется слушать ее бесконечные рассказы про всех соседей да знакомых, честное слово, просто тоскливо становится. Ладно, что нибудь придумаем. Ратмир взглянул на Гуго,- спит, как сурок, и, оборотившись крысенком полез в фургон. Ламме и Нелле не спали.

-Знаешь, соседка, думаю, тебе лучше еще до рассвета из лагеря выбраться.

-Почему?

-Так ведь в Зербрюгге,- Принц стоит, так что, испанцы не очень-то охотно туда людей пропускают. А так, по темноте, спокойно обойдешь лагерь, да и пойдешь себе… Ночи сейчас светлые, путь прямой,- по берегу моря, не собешся.

-Пожалуй,ты прав… Ну ладно, собираться булу.

-Погоди, я там мешочек колбасок собрал, прихвати для своей тетушки.

-Ладно, прихвачу.

Ратик осторожно выглянул из-под занавески. Да, похоже, он успел вовремя.

-Ну что, присядем на дорожку?

-Присядем.

Девушка присела на чурбачок, торбу с колбасками положила на пол, возле полога. Так, пора торопиться,- и серый крысенок, не долго думая, нырнул под клапан, прямо в пахучее нутро мешочка с гостинцами.

-Ну все, пойду я,- девушка встала и направилась к выходу, унося на плече вместе с гостинцами любимой тетушке и маленького «пассажира».

На этот раз Нелле не пела, наверное боялась, что ее услышат часовые, и Ратмир, под мерное раскачивавние и одуряющий аромат свежей колбасы, даже задремал, думая о том, что ехать, пусть даже в мешке, все-таки лучше, чем идти пешком.

Сон крысы всегда чуток и зыбок, разве что домашняя любимица в своей клетке может позволить себе дрыхнуть без задних ног, а обычно крыса каждые несколько секунд как бы «всплывает» из глубокого сна, проверить,- все ли спокойно вокруг, нет ли какой-нибудь опасности. Так и Ратмир дремал, то погружаясь в покой и тишину, то, на мгновение пробуждаясь, прислушиваясь и принюхиваясь. Во время одного из таких пробуждений чуткий слух крысенка вдруг уловил странный звук. Ратик мгновенно насторожился,- что это?

В предрассветной тишине, перекрывая хруст шагов девушки и шорох песчинок под ветром, невесть откуда, послышался тихий, зловещий вой. Вой этот был немного похож на полночную песнь волка, которую Ратику приходилось слышать в Первобытном Лесу, когда он гостил в племени Лисиц, но не было в нем ни гордых нот самоутверждения вольного зверя, ни радостного призыва к единению. Даже безысходной тоски Зова Ликантропы не могло уловить чуткое крысиное ухо,- только злоба, жажда крови и страх. Мелкий, гаденький страх существа, которое ненавидит весь мир и уверено, что мир отвечает ему тем же.

Девушка, наверное, тоже услышала безумный вой, она прибавила шагу, потом побежала. Ратмир услышал, как позади хрустят на песке чьи-то шаги. Ближе, еще ближе. Вой прекратился, но теперь крысенок уже слышал хриплое, злое дыхание. Оно приближалось, и вместе с ним зловоние, сплетенное из запахов злобы, ярости и плохо выделанных волчьих шкур. Вдруг девушка закричала, тонко, отчаяно, так, что Ратмир даже оглох на какое-то мгновение, а еще через секунду, вместе с мешком полетел кубарем на песок. Снаружи происходило что-то ужасное,- Ратмир слышал как кто-то большой и злобный, хрипло рычит, как визжит девушка, лязгает что-то металлическое. Витали злые запахи страха, ярости, агресии,- а потом, словно острым ножом, полоснул по ноздрям запах крови. Человеческой крови. Крысенок выскочил из-под клапана, на ходу превращаясь в мальчишку. Кто-то большой, черный и косматый, рыча, повалил на землю уже не визжащую, а только молча отбивающуюся девушку. Не помня себя от гнева и злости Ратмир нырнул в Песню Ликантропы, подобрал задние лапы и прыгнул…

Огромный, черный зверь, с горящими янтарным светом глазами, опустился на спину врага, неодолимый, как возмездие. Под ударом чудовищной лапы хрустнули кости, точно оторванное воронье крыло отлетел прочь большой, сшитый из волчьих шкур плащ. Ратмир замер,- перед ним, раскинув руки лежал тощий грязный человек, из его рта на серый песок струилась черная струйка крови, а в мутных глазах медленно гасли Безумие и Жизнь. Ратмиру вдруг стало страшно. Он впервые по-настоящему понял, что Волк может убивать. Нет, не черное порождение Ледяной Тропы, и даже не хищного зверя,- человека. И это было страшно. Ратмир мысленно потянулся к Кольцу Ликантропы, стараясь поскорее сбросить облик Зверя. Мир сразу стал необычайно огромным, поверженный враг,- тоже, и Ратмир понял, что стал крысенком. «Нет, так не годится,- мелькнуло в голове,- Нужно стать человеком, проверить, как Нелли». Нелли была жива. Она сидела на песке, перевязывая оторванноым от передника лоскутом окровавленную руку, а лицо ее было бледным при свете луны, точно сама луна.

-Кто ты?

-Не важно,- и Ратмир вдруг почувствовал, что на глаза его наворачиваются слезы,- Я убил его… Понимаешь, убил! Совсем! Я не хотел, не знал… Я не думал, что это человек!

Нелли поднялась с песка, подошла поближе, обхватила руками голову мальчика, заглянула в глаза:

-Не плачь. Это был не человек. Ты все сделал правильно!

-Но я убил его!

-Да. Вот посмотри,- девушка наклонилась, подняла с земли какую-то железяку, протянула спасителю.

В руках Ратмира оказалось очень странное устройство,- что-то вроде больших плоскогубцев, только по краям их «губок» были укреплены острые стальные зубы, так, что весь инструмет теперь больше всего походил на пасть гиганского волка.

-Вот этим он кусал меня, я еще раньше, он до смерти замучил несколько девушек. Он,- не человек.

Ратмир молчал, а Нелли вдруг как-то странно взглянула на него:

-А сам-то ты, кто такой? Ты, то грозный зверь, то маленький смешной крысенок, то просто мальчишка. Ты воин, но после победы готов плакать над телом поверженного врага… Кто ты? Молчи, я кажется знаю,- ты,- дух Фланрии, ее свободного народа…

Ратмир вдруг почувствовал, что вокруг него заплясали сияющие разноцветные искорки, на какое-то мгновенье мир погас, а потом Ратмир понял, что стоит на поляне, перед костром, и Церемонийместер держит в руках большие песочные часы, в которых весь песок, до последней крупинки, пересыпался в нижнее отделение.

Ратик вздохнул и выронил из рук железную «кусалку».