ЗОЛОТОЙ

 

Хаим был настоящим евреем, и счастье у него, как ведется было настоящее еврейское. Знаете, что такое еврейское счастье? Это когда все тебе завидуют, а вот ты себе,- сочувствуешь. Хаим был арендатором в шинке,- ну скажите, разве не счастье? Всегда свой кусок хлеба, правда, нередко один на семерых детей… А что, по- вашему семеро детей не счастье? Дай Б-г каждому!

Случилось это как раз накануне Пурима. Известно, что в этот праздник, по примеру злодея Амана, все антисемиты и враги еврейского народа помереть норовят, ток вот, как раз накануне Пурима помер старый пан, у которого Хаим арендовал шинок. Ну да не бывать болоту без лягушки,- старый помер,- новый из города приехал. Вроде даже не сынок ему (это только Хаиму такое счастье,- сразу семеро детей, а бедному пану, вишь и одного не досталось), а то ли племянник, то ли их попу панов дьячок двоюродный священник,- однако наследник. Приехал, уж и мешки под наследство заготовил,- ан у пана денег,- всего ничего. Ну молодой наследник сам не промах, вызвал к себе арендатора и без лишних слов говорит: «Делай, что хочешь, а чтоб к концу недели сто рублев принес, а не то,- выкину тебя из шинка и вся недолга!».

Ну счастья-то у Хаима,- полон дом, а денег как на грех нет. Ну не то, чтобы совсем нет, но сто рублей,- нет. Сидит наш арендатор, думает, что делать,- не то молиться, не то топиться… Ну да молитва-молитвой, а в шинок,- гости. Трое здоровенных проезжих,- шумят- кричат, есть-пить хотят. Ну что-то завтра будет,- один Творец знает, а пока гостей кормить нужно… Попили гости поели, три двугривенных бросили,- уехали. Хаим обьедки в трефную миску собрал, и на задний двор. Там под дровами нора была,- крыса жила. Объедки,- вроде не еда, да и не кошерные, но все пища,- благословение Б-жье,- грех выбрасывать. Вот Хаим их всегда крысе и относил, не жалко, да и зверь-то был умный не озоровал. Выйдет, поест, что принесли, а так не ворует, не портит ничего. Тоже тварь Б-жья, а в этом мире, как говорится у каждого своя задача,- у пана,- во дворце пановать, у крысы,- жить под дровами,- а еврей как раз посередке.

Вот уж и стемнело. Хаим с семьей вечернюю молитву прочитал, поужинал, сидит, то-ли Талмуд читает, то-ли думает,- сам толком не знает. Вдруг, через дверь входит крыса. Большая такая, жирная. Вошла, присела посреди комнаты, и тут же оторопью назад шуганула., а на том месте, где сидела, на полу  золотой сторублевик лежит. Вестимое дело, когда уж кому счастье,- то и крыса,- полезная скотина…