Зима

 

Хрусткий снег застыл, сверкая, словно сотни бриллиантов, по рыдающим сугробам, целый мир сводя с ума, бродит вещая старуха, в белом платье полуночном, леденит весь мир дыханьем мутноокая Зима.

Воют волки, совы плачут, и глотают жадно тучи ненасытной черной пастью перемерзший сыр Луны, и свистя шуршит поземка меж сугробов на поляне, словно тягостные мысли и несбывшиеся сны.

Здесь у нас в уютной норке все равно тепло и сухо, есть припасы и запасы,- значит можно зимовать,- пусть метель себе хохочет, обезумевшей совою и железными когтями разрывает снега гладь.

Пусть витает Ночь над миром, пусть свистит унылый ветер и дрожит в ветвях морозных колокольчиком звеня, крысы верят, крысы знают,- не навеки царство снега, точно в луковке подснежник пробуждается Весна.

Но пока Февраль голодный по снегам метет поземкой, изгибая гладь сугробов леденящею дугой, крысы мудрые свернулись в теплых норках потаенных, крысы ждут тепла и Солнца, и из норки ни ногой.

Только если день погожий синевой раздвинет тучи и зажжет на всех снежнках тысячи слепящих звезд, выйдут крысы поразмятся, покататься на сугробах, даже пусть морозец едкий колет уши, щиплет хвост.